АРТАНО НЕРАНО |
| • ИМЯ: Артано Нерано |
ВНЕШНОСТЬ |
• РОСТ: 151 см
• ВЕС: 49 кг
• ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ: худощавое
• ЦВЕТ ВОЛОС: светлый, почти белый
• ЦВЕТ ГЛАЗ: карие глаза, становятся янтарными при сильных эмоциях
• ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ:
Физические характеристики Артано колеблются от случая к случаю. Иные помнят его покрепче да и постарше, кому-то он кажется как-то сильно мельче своих лет — ни дать, ни взять, мальчишка, а кто-то вспомнит его и решит, что мальчик вырос и возмужал. Но изменения не настолько разительны и очевидны, чтобы они бросались в глаза. Кто знает, как оно у полуэльфов-то. Впрочем, у него всегда светлые волосы, карие глаза и невысокий рост. Худощавый, но жилистый, тело выглядит закаленным и тренированным, да и вообще по нему можно изучать анатомию мышц. А ещё дамы говорят, что Артано красивый!
КОНЦЕПЦИЯ |
На клинке плясали отблески костра. Ночной лес шумел листвой, подымался ветер. В круг огня вошел лалафель, неслышно присел. Отпихнул ногой лежащую у костра стеганку.
— Снаряжение валяется где попало, — заметил Артано. — Чистить и сушить одежду сложно, а многим просто лень. Я кричу как могу, но итог мизерный — люди очень устают. В синдарийскую пустыню я отправлюсь один, незачем в это вмешивать ковенант. Ты решил?
— Я решил. Проведу. Меня называют Дух, — сказал лалафель.
Артано кивнул.
— Это не твоя вина.
[float=right]
[/float]
***
Щека грязная. Вокруг пустыня, вечер, август. По щеке — капля. Это пот или слеза? Артано не знал. Всё равно. Важно вот что: там, где-то чуть левее заката, там шпиль, под ним — Ветерок. Этот знак — ориентир. Артано рад, что в перчатках; иначе меч выскользнул бы из ладоней. Артано рад, что помнит ориентир. Ветерок шестой знак, он совёнок, смешной и бессмертный. То, что ищет Артано, там. То хранит Ветерок.
Мальчишка спрыгнул на песок, стянул маску и стёр с лица пот, размазав грязь. Неважно. Всё равно. Пустыня беспощадна. Он огляделся. На него были устремлены светящиеся глаза проводников, пустынных лалафелей. Взгляды изучающие, настороженные. Во тьме ночи — волшебные.
— a’R Ihre sai Wassa’rie? — спросил один из них на квенья синдарин.
Артано кивнул. Он хотел пить.
Ему протянули флягу, кожаный мешок, наполненный удивительно холодной водой. Демиквен подавил желание осушить её в два глотка. Пил медленно. Экономно. Лица проводников смягчились. Воду здесь берегли, уважение к этому ценили. Артано протянул флягу назад, но лалафель махнул рукой — оставь, мол. Артано кивнул.
— Sai di Ende, — сказал проводник. — Молодой воин. Не ты первый искал дождь в пустыне.
— Я здесь уже был, — глухо сказал Артано.
— Песчинки закопают тебя, узнав тебя. Sai di Ende, эльф. Ночью будет холодно.
— Я не эльф.
Артано передал лалафелю тугой кошель. Тот взял, — работа проводника была выполнена, да и не родился ещё полурослик, который откажется от денег. Он сказал не «di Enarh», а «di Ende». «Прощай», а не «до встречи».
— Мы тебе помогаем не из-за денег, — сказал Дух, бережно пряча кошель в карман. — И не потому, что ты нам нравишься. Просто порядок должен быть. Раз этому миру не принадлежишь, то не надо в него и ломиться. Это место силы, синдарийцы о нём знают, но вот уже лет двадцать сюда никто не ходил. Будь добр, сделай то, что должен. Я буду ждать тебя до утра, а потом, уж не обессуть, уйду.
Ботинки заносило песком. Словно капли, песчинки облизывали обувь, беззлобно издевались. Мальчик тряхнул головой, выходя из оцепенения. Впереди ждало дело.
***
С момента присоединения к ковенанту, вся жизнь его прошла в местах, подобных этим. Развалины, руины, таящие множество опасностей даже через столько лет. С самого раннего возраста он выполнял задачи ковенанта. С самых малых лет он был воином.
Иногда хрупкий ребенок худощавого сложения в одиночку добивался потрясающих результатов. Еще бы, нередко и он, — что уж говорить о взрослых, рослых бойцах? — пролезал с трудом в расщелины и трещины в стенах, и нередко задыхался от плача и паники, понимая, что не сможет вернуться назад. Потому что больше не сможет повторить.
Повторял. Тайно обещая себе больше никогда-никогда.
Чтобы снова, на следующий день, через час, через неделю проделать то же.
Искатели ковенанта — беспечные существа. Они врываются в руины, раскапывают чужие могилы, ломают вещи и людей, а потом убегают, прячутся за свои деньги, артефакты, свою всепоглощающую беспечность, или ещё что-то, на чём держится их союз, а кто будет убирать беспорядок за ними — не их забота.
Сегодня Артано спустя двадцать лет вернулся убрать за собой.
***
— Там довольно просто всё было. Луна, астрология, что к чему, стало ясно быстро. Волк, Лиса, Заяц, Ветерок. И когда отъехала плита, то перед нами оказались такие сокровища, что мы и унести не смогли. Но сокровища — это неважно. Там был обелиск, омываемая водой. Посреди пустыни, и такой фонтан.
Артано усмехнулся. Ветка в его руках хрустнула.
— Ты ведь и так знаешь это всё, Дух?
Тот кивнул.
— Интересно, что было дальше? Сколько лет я боялся, тренировался, сходил с ума?
— Нет, — сказал Дух. — Не интересно.
***
Артано родился под звездами Волка. Волк бежит за Лисой, Лиса гонит Зайца, а спутник Зайца — Ветерок. Так что жизнь — куда ветер подует, а судьба, значит, волчья суждена. Рос медленно, но думал быстро. И сначала не понимал, почему они с мамой нигде не задерживаются. Не понимал, почему его острые уши вызывают такую неловкость. Он играл с людскими детьми, играл с эльфятами. В детском мире всё было просто и понятно. А хмурые взгляды и тяжёлое молчание были там, выше, в пропахшей табаком и селёдкой взрослой жизни. Но скоро Артано всё понял. Это как-то пришло само собой. Где-то обрывком разговора. Где-то отголоском ругани, или книжкой, или сказкой про полуэльфа-конокрада. Где-то маминым всхлипом, а где-то пылью дороги.
Незаконнорожденному не рады. Полуэльфу — тем более.
А тех, кому не рады, выбрасывают на Свалку.
Крестоун бывает ослепительным, бывает жестоким, бывает ярким. Он же бывает тоскливым, серым и грязным. Но ничто не идёт в сравнение со Свалкой, — трущобой бедноты, местом для отверженных, ненавидимых и уродливых. Полукровки всех мастей, лодыри любого вида, преступники любой степени кончености. И они, — ребёнок и мать.
Поначалу эльфёнку было очень страшно. Но вскоре выяснилось, что их тут не собирались убить и съесть. Ну, то есть, собирались, но далеко не все и не сразу. Они просто влились в общую массу отверженных. Никого не интересовало, полуэльф ли Артано. Никому не было дела до того, замужем ли его мать. У каждого своё горе, каждый держал над водой голову из последних сил перед тем, как окончательно утонуть в этой Свалке. Он торговал газетами, чистил обувь, помогал чем мог маме, которая старела куда быстрее, чем Артано взрослел. Ночами он слушал, как стреляли, резали, ссорились.
Свалка снилась Артано часто. Отчасти именно поэтому он и не любил спать, — не хотелось снова и снова это вспоминать. Даже во сне чувствовать запах озона, масла, гари и ощущать жар пламени. Почему-то набеги бандитов со Свалки на дома тех, кто работал и зарабатывал свои гроши, происходили всегда по ночам, и это больше всего бесило Артано. Днем светило солнце, и небо без единого облака никак не могло понять: почему там, внизу, никто не хочет радоваться новому прекрасному дню. А если днем шел лицемерный дождь, то было еще хуже. В такие дни, сидя дома, мальчик думал, что из единственного окна лучше всего видно жизнь. Большой расчерченый рамой прямоугольник. Всё, что в нём — всё есть. А за ним ничего. Только и того, что звук и стук капель. Просто дождик, и тебе вроде как дома и тепло, а от дождя всё равно холодно.
И вдруг как-то однажды ночью их не разбудили взрывы, звон клинков, хлопки выстрелов. Этой ночью не горели дома, не вылетали стекла, не кричали люди и почти никто не плакал. И этой ночью можно было просто смотреть на звезды, которые впервые не были скрыты дымом. Это был конец Свалки. Полиции Крестоуна окончательно надоел преступный район.
Однажды ночью в жалких лачугах при Свалке никто не умер.
Кроме мамы.
Артано знал, что мёртвый на Свалке — часть Свалки. Его просто сбрасывают вниз, в пламя. Ему было жалко маму, он искренне горевал, но куда более сильным чувством была обида. Они никому не нужны, он не нужен. Он ничто. Даже мать, столько страдавшую из-за ублюдка-демиквена и какого-то эльфийского подонка, бросившего её ещё до рождения сына, даже маму ему было не за что похоронить по обычаю. Мальчик смотрел, как завёрнутое в ткань тело падает вниз, натыкаясь на острые края ямы. Чувствовал каждый удар. Запоминал каждый удар. Молча клялся, что ни один удар не останется безответным.
В этот же день он заявился в ковенант и получил звание младшего оруженосца.
Впереди Артано ожидали долгие годы изнурительной, невыносимой боли.
***
— Наставник Райнин, разрешите обратиться, сэр.
— Обращайся, Ушки.
— Меня зовут Артано, сэр.
— Я знаю, Ушки.
[float=left]
[/float]
***
Мальчишка стоял в строю. За прошедшее время он немного подрос, но всё равно взрослел по-эльфийски медленно; сказывалась кровь. Вместе с тем в нём, конечно, произошли изменения. Вместо щенка, переступившего порог замка годы тому назад, здесь стоял маленький, но волчонок. Сила, выносливость и терпение, — вот, что должен был воспитать в себе полуэльф, вот, что от него требовалось, и ему удалось. В нём поселилась жестокость, и она не осталась незамеченной. Тренировки, обучение, наставничество дали свои плоды, — воин Учения Артано Нерано становился Воином Умения. Ещё секунду, только одну секунду! Громкий, усиленный магией голос Советника закончил читать клятву.
И грянуло — клянусь!
Артано вскинул руку в отточенном воинском салюте. Светлые, почти белые волосы трепал ветер, на левой щеке была небольшая ссадина. И почему-то, глядя на неё, становилось до тоски очевидно, — он же всё ещё всего лишь ребёнок.
***
Демиквен стоял у двери, которая вела вниз. Трещал факел.
— Не зайдешь?
Пока нет, подумал Артано. Пока нет.
Дух вздохнул.
— И не зайдешь никогда. Потому что ты застрял между прошлым и будущим, ты не решаешься сделать шаг вперед и точно так же не решаешься встретиться с тенями минувшего. Я знаю, потому что был таким же. Не ты один мечтал о дожде в пустыне, farra.
Артано молчал.
— У тебя мало времени. Скоро ночь, — напомнил Дух.
Артано молчал.
***
— Что ты ищешь, дядь Райнин?
— Дождь в пустыне.
— Ну тебя совсем. Я серьёзно же…
— Кто нашёл дождь в пустыне, тот нашёл само время, Ушки. Это легенда, но мы с тобой уже столько легенд отыскали, что почему бы и не поверить в эту, в свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, не беда – завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки… И в одно прекрасное утро…
[float=right]
[/float]
***
Шаг за шагом. Самое сложное — первый шаг на негнущихся, ватных ногах. Дальше легче.
Капли словно врезались в память Артано, в его мысли, поднимая брызги, рождая расходящиеся от сейчас до когда-то круги. Снизу вверх поднимаются капли к прозрачному полу, невероятно пластичному и легко вибрирующему в такт движению капель; так кажется, если смотреть на отражение в воде. Кажется, что смотрит на него тот, из отражения, и скоро сорвется мальчику навстречу. А бросишь камень — он тоже метнет камень. И они встретятся на границе водной глади, после чего врастут друг в друга, осыпав все вокруг брызгами осколков, стремящихся поскорее достичь поверхности воды.
Мы в пустыне, — вспоминает он. Почему здесь дождь, почему здесь холодно и дождь?
Память как вода. А вода — зеркало. Мягкое, холодное и влажное зеркало, которого приятно касаться.
Мы и сами вода, — чувствует Артано, спускаясь всё ниже во тьму.
Холодный голос дождя складывается в какую-то тонкую, едва слышную мелодию. Вокруг — кошмарно холодный дождь. Мальчик чувствует, что замерзает. Он избегает смотреть в тени факела, — оттуда глаза.
Никто не придёт, как ни хнычь. Твой плач не слышат, твой голос не слышат, выбор сожжён и изрезан, ты шёл сюда, так прими эту вечность с собой. Тьма, которую нашли твои бандиты, дала им свет. Что же ты, Артано Нерано, эльфийский ублюдок? Где твой свет? Или это лишь вода, замерзающая во лжи? Что твой Единый, где он теперь? Ты. Дождь и туман.
Мальчик не понимает, откуда эти мысли, и хочет их прогнать. Он не может выразить словами ощущения, но ему кажется, что такие мысли неприличные, стыдные, и он не хочет, чтобы так! Как будто его несправедливо уличили в воровстве и рассказали об этом всем. Как будто его раздели и швырнули на центр циркового манежа. Словно он — главный товар на невольничьем рынке, а кругом руки, руки, языки. Его пробирает стыд. Артано закрывает лицо ладошками, роняет факел.
Он чувствует прикосновение.
И понимает, что пришёл. Сегодня он закроет то, что открыл когда-то.
Всё это раздражение, холод, пресловутый стыд — всё не зря.
Мальчик хочет, чтобы ему было страшно, — но почему-то страха нет.
Руки выпрямляются. Ладони смотрят вверх, словно мальчик хочет кого-то обнять.
Из тени на него смотрят.
— Не надо, — шепчет Артано.
Ему показалось, что он боится. Но страха нет. Просто сейчас, в эту секунду он перестанет существовать. В последние дни его и так было всё меньше, словно кем-то там, Единым ли, звёздами ли, судьбою ли было решено: хватит. И этим кем-то двигала не жалость. Просто то, что "хватит", стало очевидно.
Крикнуть бы, заорать — но Артано не кричит.
То, что склонилось над ним, не имеет имени. Это существо непостижимо, оно настолько больше и дальше Артано, что как ни тяни ручки — не достать. По теням проходит рябь, словно по воде, идут круги. Мы и сами вода. Мальчик дрожит от непонятного ощущения, словно всю жизнь его что-то подгладывало изнутри, ворочалось в душе, что-то не нравилось. Теперь я, наверное, понимаю — понимает он, — просто не было дождя. И мне просто было скучно без него.
Становится тяжело дышать.
Мальчик смотрит в глаза.
— Почему? — шепчет он.
Шёпот вязнет в дымной тишине. Дым от костра. Костёр в пустоте. В нигде.
Его много. Он разный, но это он. Беловолосые, кареглазые Артано, чей взгляд сияет янтарём. Этот коротко стрижен, совсем малыш, зыбкий, далёкий, непохожий, еле различимый под невидимым дождём. Этот — словно сделан из стали, крепкий, весь в шрамах, самый мужественный и самый печальный. Этот — пустота, ничего, кроме маленькой искры, которая разрывается от одиночества и холода. Пустота и белые прозрачные крылья. А этот? Этот, из теней? А этот, из Пустоты? Сколько тебя здесь, Артано? — спрашивает тишина. Ты это хотел найти?
— Нет, — Артано всхлипывает.
Конечно, нет. Ни одна реальность не может тягаться с тем, что вы, люди, себе нафантазируете. Но ты выпустил этот дождь. Тебе и решать.
— Давай, Артано, — говорит самый бледный. — Когда-то же должно получиться.
— Вперёд, Артано, — говорит самый маленький. — Чем дальше, тем всё хуже. Мы поможем. Расскажем.
— Давай, Ушки, — говорит самый старший. — Такая уж судьба. Волк и Ветер. Только потеряв всё, ты обретёшь свободу. Как дядя Райнин говорил, помнишь?
Давай, Артано! — наперебой кричат все. У кого-то голос детский, у кого-то поглубже, юношеский, но все как один — он. Артано думает о наставнике Райнине, о том, с каким восхищением, с каким счастьем он впервые увидел омываемый водой монумент. Сколько было всего в этом его "Спасибо тебе, Ушки". Как же долог был путь, который вёл синдарийца к этой потерянной в барханах башне, и ему, наверное, казалось, что теперь, когда мечта так близко, стоит протянуть руку — и поймаешь её. Он ещё не знал, что мечта осталась позади, где-то в тёмных далях за пределами этой жизни, там, где под ночным небом у костра сидят он, он и они. Он верил в этот свет будущего счастья, которое год за годом всё дальше в колодце времени. И в одно прекрасное утро… — так он говорил, ведь так, Артано? Ты хочешь вперёд, плывёшь, борешься с течением, а оно всё сносит и сносит тебя туда, в давно ушедшее, откуда не вернуться. Хочешь вперёд, Ушки? Мы поможем. Мы расскажем.
Сейчас тебе будет так больно, как никогда в жизни.
Все эти тренировки. Все задания. Вся боль и ненависть, — это для сегодня. Чтобы остановить текущее ручьём из сосуда чужое время.
Артано, глотая слёзы, делает шаг вперёд.
Первый шаг — самый сложный.
Дальше легче.
Он снова чувствует руки. Как тогда, двадцать лет назад. Всего Артано пронзает боль. Только теперь это не стыдно, не обидно. Теперь нет.
Он чувствует, как по коже струится чистая вода, смывающая болью золу, песок и страх. Вода несёт знания. Тренировки в ковенанте вдруг обретают новый, ясный смысл; каждый из тех, кто сидит у костра, хочет поделиться, каждый даёт советы. Знания о самых ужасающих способах убийства. Техники, которые можно выполнить один раз в жизни. Удары, разрывающие саму ткань мироздания. Всё — знает.
— Сейчас ты умрёшь.
Артано кивает. Ему уже всё равно. Он уже не может терпеть.
Но тренированная рука сжимает рукоять. Клинок медленно лезет из ножен. Артано рад, что в перчатках; иначе меч выскользнул бы из ладоней. Кажется, он слышит крики радости, одобрения. Мальчик открывает глаза и видит перед собой кошмарного мёртвого кадавра, сжимающего меч. Артано знает, кто это — здесь нет никого, кроме Артано.
Се тоже он.
Душа его.
Клинки встречаются с жалобным звоном. Это снится мне, — решает Артано и смеётся над собой. Что он уже придумал, полуэльф-мальчишка, полуэльф-посмешище, что за игру он затеял? Ничего ему не снится, но давай поиграем, что снится ему, что окружают его огоньки, словно дети малые, да только мёртвые у них глаза, и так горько тужат они, что боль сердце рвёт. Рвёт сердце, раскрывает его и впускает в дыры страх, скользкий и жуткий, сосёт душу змеем. Тонкие худые ручки протягивают к Артано дети, алым ласковым светом сияющие, словно просят, словно коснуться хотят, но не смеют. Артано играет в то, что он спит, но он не спит, поэтому как будто и нет, как будто страшно ему, притворяется, но как будто и любопытно, чего хотят от него эти тени. Касается он их ручек, и криком кричат эти дети, надрываются, словно режут их до смерти. Взрывается мальчик хохотом, безумным, неудержимым, когда под крики касаются его бестелесные дети, словно маленькими коготками пробегает по спине дрожь, и колотится сердце. Хохот, крики, дождь, звон мечей, вода, кругом шум воды.
Такая тут тишина.
Насмешливые горящие янтарным пламенем глаза в отражениях говорили, — маленький наглец, ты поймал свою смерть. Я буду мучить тебя, пока ты не уйдешь в пучину времени. Или не умрешь.
Артано молчал. Отбивался.
И назло обелиску — не умирал.
[float=left]
[/float]
***
Шли минуты. Часы.
Секунды, которым Артано потерял счет, сбивался, начинал считать заново.
Наверное, дни.
Год за годом.
Артано не знал.
Он хотел спать, хотел есть.
Но не хотел сдаваться.
Мёртвый Артано тоже не хотел. Казалось, этому не будет конца.
Но, наконец, когда Артано уже был готов сдаться, когда оставалось одно мгновение до того, как он дрогнет, противник опустил меч. Будь по-твоему, полуэльф.
Артано оглянулся. Всё было как раньше; дождь шумел, текла вода, обелиск сиял. Никакого намека на то, что все кончилось. Никакого знака. Ничего не изменилось.
Не будет тебе знака, — услышал он в ответ, — глупо всюду искать знамения. Не будет никакого великого финала. Потому что это не книжки. Обычно в жизни не бывает великих финалов, все заканчивается ничем, или не заканчивается вовсе.
Меч звякнул об пол.
Ты победил. Убирайся.
Артано поднял меч.
И из последних сил обрушил его на сочащийся водой обелиск.
Он был не один.
Другие тоже были с ним.
***
— Да, Дух, тогда мы все погибли. И даже я. Моя душа навеки осталась там. Меня отпустили. Я ушел. Только моя душа не ушла. Она осталась среди трупов равных мне, рожденных в канаве и в канаве же подобранных такими же, среди моих слез и стыда, под дождём в пустыне.
Теперь я не лишённый души безымянный солдат. Я — Артано Нерано, проживший сегодня за те часы, что провёл в покинутой башне, сто жизней. Теперь, когда это кончилось, всё в порядке. Я могу без страха проснуться завтра.
Но ты и сам знаешь, что будет завтра.
А потому — до завтра, Дух.
СОКРЫТОЕ |
СПОСОБНОСТИ |
ДОПОЛНИТЕЛЬНО |
- владеет общим, сносно квенья синдарин и квенья эдерион, немного говорит на лалафелине.
- имеет собственный яблоневый сад, крупный поставщик яблок на рынок Империи.
- сам не механик и не изобретатель, но к технологиям относится с огромным уважением и с охотой пользуется достижениями технического прогресса.
- силён и вынослив в соответствии с занимаемой должностью.
- хорошо образован, но всё-таки на деле гуманитарий, хоть и может с уверенностью нести какую-то чушь про технические аспекты бытия.
- лишен предубеждений.
- хаотично добрый.
РЕАЛЬНОСТЬ |
• СВЯЗЬ:
• ФИНАЛ: финал, скорее всего, будет сыгран. А если игрок внезапно пропадёт с концами без каких-либо откликов по иным каналам связи, значит, его, скорее всего, переехал троллейбус и пусть персонаж останется на своей должности памятником ветхости бытия.
Теги: полуэльф, господьспаси, jesuisarthano
Отредактировано Ciel (06-09-2020 15:16:57)
